Здесь мы предлагаем любезному читателю вспомнить вместе с нами два эпизода из повести Л.Н.Толстого «Хаджи Мурат».
Вот как начинается эта повесть:
«Я возвращался домой полями. Была самая середина лета. Луга убрали и только что собирались косить рожь.
Есть прелестный подбор цветов этого времени года: красные, белые, розовые, душистые, пушистые кашки; наглые маргаритки; молочно-белые с ярко-желтой серединой «любишь-не-любишь» с своей прелой пряной вонью; желтая сурепка с своим медовым запахом; высоко стоящие лиловые и белые тюльпановидные колокольчики; ползучие горошки; желтые, красные, розовые, лиловые, аккуратные скабиозы; с чуть розовым пухом и чуть слышным приятным запахом подорожник; васильки, ярко-синие на солнце и в молодости и голубые и краснеющие вечером и под старость; и нежные, с миндальным запахом, тотчас же вянущие, цветы повилики.
Я набрал большой букет разных цветов и шел домой, когда заметил в канаве чудный малиновый, в полном цвету, репей того сорта, который у нас называется «татарином» и который старательно окашивают, а когда он нечаянно скошен, выкидывают из сена покосники, чтобы не колоть на него рук. Мне вздумалось сорвать этот репей и положить его в середину букета. Я слез в канаву и, согнав впившегося в середину цветка и сладко и вяло заснувшего там мохнатого шмеля, принялся срывать цветок. Но это было очень трудно: мало того что стебель кололся со всех сторон, даже через платок, которым я завернул руку, — он был так страшно крепок, что я бился с ним минут пять, по одному разрывая волокна. Когда я, наконец, оторвал цветок, стебель уже был весь в лохмотьях, да и цветок уже не казался так свеж и красив. Кроме того, он по своей грубости и аляповатости не подходил к нежным цветам букета. Я пожалел, что напрасно погубил цветок, который был хорош в своем месте, и бросил его, «Какая, однако, энергия и сила жизни, — подумал я, вспоминая те усилия, с которыми я отрывал цветок. — Как он усиленно защищал и дорого продал свою жизнь».
Дорога к дому шла паровым, только что вспаханным черноземным полем. Я шел наизволок по пыльной черноземной дороге. Вспаханное поле было помещичье, очень большое, так что с обеих сторон дороги и вперед в гору ничего не было видно, кроме черного, ровно взборожденного, еще не скороженного пара. Пахота была хорошая, и нигде по полю не виднелось ни одного растения, ни одной травки, — все было черно. «Экое разрушительное, жестокое существо человек, сколько уничтожил разнообразных живых существ, растений для поддержания своей жизни», — думал я, невольно отыскивая чего-нибудь живого среди этого мертвого черного поля. Впереди меня, вправо от дороги, виднелся какой-то кустик. Когда я подошел ближе, я узнал в кустике такого же «татарина», которого цветок я напрасно сорвал и бросил.
Куст «татарина» состоял из трех отростков. Один был оторван, и, как отрубленная рука, торчал остаток ветки. На других двух было на каждом по цветку. Цветки эти когда-то были красные, теперь же были черные. Один стебель был сломан, и половина его, с грязным цветком на конце, висела книзу; другой, хотя и вымазанный черноземной грязью, все еще торчал кверху. Видно было, что весь кустик был переехан колесом и уже после поднялся и потому стоял боком, но все-таки стоял. Точно вырвали у него кусок тела, вывернули внутренности, оторвали руку, выкололи глаз. Но он все стоит и не сдается человеку, уничтожившему всех его братий кругом его.«Экая энергия! — подумал я. — Все победил человек, миллионы трав уничтожил, а этот все не сдается».
И мне вспомнилась одна давнишняя кавказская история, часть которой я видел, часть слышал от очевидцев, а часть вообразил себе. История эта, так, как она сложилась в моем воспоминании и воображении, вот какая»…
(Заметим, что одно из названий у Толстого повести «Ходжи Мурат» было – «Колючка»).
А вот как повесть «Хаджи Мурат» заканчивается:
«Враги, перебегая от куста к кусту с гиканьем и визгом, придвигались все ближе и ближе. Еще пуля попала Хаджи-Мурату в левый бок. Он лег в канаву и опять, вырвав из бешмета кусок ваты, заткнул рану. Рана в бок была смертельна, и он чувствовал, что умирает. Воспоминания и образы с необыкновенной быстротой сменялись в его воображении одно другим. То он видел перед собой силача Абунунцал-Хана, как он, придерживая рукою отрубленную, висящую щеку, с кинжалом в руке бросился на врага; то видел слабого, бескровного старика Воронцова с его хитрым белым лицом и слышал его мягкий голос; то видел сына Юсуфа, то жену Софиат, то бледное, с рыжей бородой и прищуренными глазами, лицо врага своего Шамиля.
И все эти воспоминания пробегали в его воображении, не вызывая в нем никакого чувства: ни жалости, ни злобы, ни какого-либо желания. Все это казалось так ничтожно в сравнении с тем, что начиналось и уже началось для него. А между тем его сильное тело продолжало делать начатое. Он собрал последние силы, поднялся из-за завала и выстрелил из пистолета в подбегавшего человека и попал в него. Человек упал. Потом он совсем вылез из ямы и с кинжалом пошел прямо, тяжело хромая, навстречу врагам. Раздалось несколько выстрелов, он зашатался и упал. Несколько человек милиционеров с торжествующим визгом бросились к упавшему телу. Но то, что казалось им мертвым телом, вдруг зашевелилось. Сначала поднялась окровавленная, без папахи, бритая голова, потом поднялось туловище, и, ухватившись за дерево, он поднялся весь. Он так казался страшен, что подбегавшие остановились. Но вдруг он дрогнул, отшатнулся от дерева и со всего роста, как подкошенный репей, упал на лицо и уже не двигался.
Он не двигался, но еще чувствовал. Когда первый подбежавший к нему Гаджи-Ага ударил его большим кинжалом по голове, ему казалось, что его молотком бьют по голове, и он не мог понять, кто это делает и зачем. Это было последнее его сознание связи с своим телом. Больше он уже ничего не чувствовал, и враги топтали и резали то, что не имело уже ничего общего с ним. Гаджи-Ага, наступив ногой на спину тела, с двух ударов отсек голову и осторожно, чтобы не запачкать в кровь чувяки, откатил ее ногою. Алая кровь хлынула из артерий шеи и черная из головы и залила траву.
И Карганов, и Гаджи-Ага, и Ахмет-Хан, и все милиционеры, как охотник над убитым зверем, собрались над телами Хаджи-Мурата и его людей (Ханефи, Курбана и Гамзалу связали) и, в пороховом дыму стоявшие в кустах, весело разговаривая, торжествовали свою победу.
Соловьи, смолкнувшие во время стрельбы, опять защелкали, сперва один близко и потом другие на дальнем конце.
Вот эту-то смерть и напомнил мне раздавленный репей среди вспаханного поля».
Мы полагаем, что читатели сами сделают вывод о том, насколько достойное место занимают люди в сообществе всех живых существ и растений на планете Земля. А между тем, будь люди менее хищными и корыстными, более справедливыми и внимательными к себе подобным (мы уж не говорим о братской любви друг к другу) – сколько человеческих трагедий на Земле удалось бы избежать. Насколько плодотворнее использовался бы человеческий потенциал, не будь в мире такое множество бессмысленных человеческих жертв, поскольку гибнут весьма достойные люди. И не их вина, что они втягиваются в бессмысленные противостояния. Также обстоят дела и с чертополохом: не бороться с ним нужно, как с вредным сорняком, а всячески лелеять и взращивать, учитывая ее чудодейственные лекарственные свойства. Но об этом – в следующей статье.
Нам остается только добавить мысль о том, что, как показывает история, научные открытия, важнейшие истины, символические образы – не приходят на ум одному человеку. Так и в нашем случае: не только Толстой увидел символ в чертополохе. Еще в древние времена люди видели в этом преколючем красавце со скромным сиреневым венчиком такой боевой дух, которого боялись даже черти, поскольку растение сохраняло свою форму и боеспособность после безжалостной обрезки. Потому-то за ним и закрепилось повсеместно слава самого воинственного цветка. У шотландцев он олицетворяет вызов и возмездие, на континенте служит эмблемой мужества и защиты, а в Китае символизирует стойкость и долголетие.
Удивительное все-таки чудо – Природа: она создает такие живые и растительные экземпляры, с которыми человеку, порой, сложно разобраться. Например, в христианской религии так и не могли найти «колючке» достойного места. Чертополох вызывал у церковников неприязнь, поскольку не желало это растение проявлять покорности – основного требования любой религии. Вот и придали в христианстве своенравный цветок анафеме и даже заклеймили его как символ зла и греха, обвинили в лютой злобе на добродетель. В библейской мифологии чертополох предстает символом кары Божьей за грехи Адама: …«Проклята земля за тебя, со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. Терние и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою». В христианской иконографии колючий чертополох превратился в эмблему мучества: изображения многих святых великомучеников обрамляли веточки чертополоха. И все же славный экземпляр из царства Флоры продолжал сохранять свою популярность, потому что слишком много имел заслуг (заметим, как подлинных, так и мнимых). Так, в народной магии с незапамятных времен эта бойцовая колючка, способная произвести переполох среди прислужников Сатаны, признавалась сильнейшим оберегом. Считалось, что чертополох надежно защищает от порчи и сглаза, магических заклятий и темных чар. А его веточка, вывешенная над дверями дома, гарантирует его обитателям полную неприкосновенность со стороны нечистой силы.
Существует множество легенд, исторических фактов о заслугах чертополоха в ратных делах. Не будем на них останавливаться, они легко доступны в Интернете. Скажем только, что это растение с некоторых отдаленных пор стало кумиром шотландцев. Был даже основан Орден Чертополоха (IХв.), который был реставрирован уже в ХVII веке.
Эмблемой Ордена стала четырех- лучевая звезда с изображением чертополоха в центре и с гордым девизом вокруг эмблемы: «Никто не оскорбит меня безнаказанно». Была также и вторая регалия Ордена, она представляла собой нашейную орденскую цепь с чередующимися по верхнему и нижнему краям золотыми цветками чертополоха.
В геральдике национальная эмблема мужества и стойкости в виде стебля с красным венчиком цветка и двумя зелеными волнистыми листьями чертополоха украшает некоторые (как известно, их несколько) гербы Шотландии, Великобритании, а также Новой Шотландии (провинция Канады).
