Вот как начинается рассказ Герберта Уэллса «Странная орхидея»:
«Покупка орхидей всегда сопряжена с известной долей риска. Перед вами сморщенный бурый корень — во всем остальном полагайтесь на собственное суждение, или на продавца, или на удачу, как вам угодно. Может, растение это обречено на гибель или уже погибло, может, вы сделали вполне солидную покупку, стоящую потраченных денег, а может — и так не раз бывало — перед вашим восхищенным взором медленно, день за днем, начнет разворачиваться нечто невиданное: новое богатство формы, особый изгиб лепестков, более тонкая окраска, необычная мимикрия. Гордость, краса и доходы расцветают вместе на нежном зеленом стебле, и как знать, возможно, и слава. Ибо для нового чуда природы необходимо новое имя, и не естественно ли окрестить цветок именем открывшего его? «Джонсмития»! Что ж, встречаются названия и похуже.
Быть может, надежды на такое открытие и сделали из Уинтера Уэдерберна завсегдатая цветочных распродаж — надежды и, вероятно, еще то обстоятельство, что у него не было в жизни никаких других сколько-нибудь интересных занятий. Это был робкий, одинокий, довольно никчемный человек со средствами, достаточными для безбедного существования, и недостатком духовной энергии, которая заставила бы его искать занятий более определенных. Он мог бы с равным успехом коллекционировать марки или монеты, переводить Горация, переплетать книги или открывать новые виды диатомеи (диатомея — кремнистая водоросль). Но вышло так, что он занялся выращиванием орхидей, и все его честолюбивые помыслы оказались сосредоточены на маленькой садовой оранжерее».
Утверждение автора этого рассказа насчет никчемности его героя (как коллекционера экзотических цветов, прежде всего) и на отсутствие у него в жизни других сколько-нибудь интересных занятий показалось мне ужасно несправедливым и слишком самонадеянным.
Тогда уж и поэта, писателя, мыслителя и философа И. Гете, с легкой руки Герберта Уэллса, давайте причислять к никчемным людям «с недостатком духовной энергии». А он, между прочим, был и серьезным естествоиспытателем, издал ряд работ по сравнительной морфологии растений и животных, по физике (оптика и акустика), минералогии, геологии и метеорологии.
И еще Гёте известен как большой любитель фиалок. По преданию, каждый его шаг был отмечен фиалками. Он не выходил из дому, не насыпав в карман сюртука семян фиалок. Шел и высеивал их на дорожках. В окрестностях Веймара, где он жил, дорожки фиалок превратились в сплошные цветочные ковры. Немецкие садовники вывели несколько новых сортов фиалки, назвав их именами персонажей знаменитых произведений писателя: черный сорт получил имя «Доктор Фауст», ярко-красный — «Мефистофель», нежно-голубой — «Маргарита».
Горячо любил и воспевал фиалки А. Блок. И. Тургенев любил преподносить своим друзьям фиалки и был весьма благодарен, когда они ему отвечали тем же.
Известно также, что любимым цветком И. Тургенева был нарцисс, доказательство чему находим в оставшемся после его смерти альбоме, куда он имел обыкновение, шутки ради, записывать все то, что ему особенно нравилось. Такие записи он делал неоднократно, и в одной из них за 1867 год на вопрос: «Какой из цветков ему больше всего нравится?» — ответил: «Нарцисс».
«Когда вы будете в Спасском, — писал И. Тургенев в 1882 году своим друзьям Полонским из французского Буживаля, понимая, что болен смертельно, — поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь, которую я, вероятно, никогда не увижу». И просил прислать «сиреневый цветок». Полонские эту просьбу выполнили.
Цветы занимают особое место в творчестве поэтов и писателей всего мира с древнейших времён. Цветы вдохновляли художников, поэтов, архитекторов, композиторов на создание великих произведений.
Известно, что сирень вдохновила Чайковского на создание редкого по красоте балета-сказки «Спящая красавица». Стали популярными прекрасный «Вальс цветов» из балета Чайковского «Щелкунчик» и вальс «Орхидея» В. Андреева. К цветам в своем творчестве обращаются и многие современные композиторы.
Нередко цветок может сказать человеку больше, чем красноречивое послание: выразить и уважение, и любовь. В Австрии в 1973 году был построен оперный театр. Для первого представления труппа выбрала оперу Сергея Прокофьева «Война и мир». Зал был переполнен. И лишь одно кресло в первом ряду оказалось незанятым: на нем лежала… белая роза. Неизвестный поклонник музыки Прокофьева, не успевший прилететь на представление, передал из Америки по телеграфу необычную просьбу: положить на его место розу в знак уважения к великому композитору…
В поклонении цветам не отстают и другие известные писатели. Один из них, немного забытый в настоящее время, В. Катаев. Как не вспомнить его по-детски наивную волшебную историю «Цветик-Семицветик»? Добрую и озорную сказку, воспитывавшую у многих поколений чувства сострадания и милосердия.
В сказке С. Маршака «12 месяцев» злая мачеха послала падчерицу в самый разгар лютых январских морозов в дремучий лес за весенними цветами. Девочка случайно встретила у лесного костра братьев-месяцев, среди которых был и добрый молодец Март. Он и одарил сиротку своими любимыми цветами — подснежниками.
А кто не помнит русскую народную сказку «Аленький цветочек», рассказанную в детстве ключницей Пелагеей Сергею Аксакову и записанную им в 1885 году? Сколько волшебных минут было прожито с этой сказкой каждым из нас. В переживаниях за честную, добрую и верную своему слову дочку младшенькую, и осуждении жадных и корыстных дочерей старших, доброго, но такого недальновидного купца. И с какой детской наивностью радовались мы счастливой, волшебной и неожиданной развязке…
В заключение приведем небольшой отрывок из сказки А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц»:
«На планете Маленького принца всегда росли простые, скромные цветы — у них было мало лепестков, они занимали совсем мало места и никого не беспокоили. Они раскрывались поутру в траве и под вечер увядали. А этот пророс однажды из зерна, занесенного неведомо откуда, и Маленький принц не сводил глаз с крохотного ростка, не похожего на все остальные ростки и былинки. Вдруг это какая-нибудь новая разновидность баобаба? Но кустик быстро перестал тянуться ввысь, и на нем появился бутон. Маленький принц никогда еще не видал таких огромных бутонов и предчувствовал, что увидит чудо. А неведомая гостья, еще скрытая в стенах своей зеленой комнатки, все готовилась, все прихорашивалась. Она заботливо подбирала краски. Она наряжалась неторопливо, один за другим примеряя лепестки. Она не желала явиться на свет встрепанной, точно какой-нибудь мак. Она хотела показаться во всем блеске своей красоты. Да, это была ужасная кокетка! Таинственные приготовления длились день за днем.
И вот наконец, однажды утром, едва взошло солнце, лепестки раскрылись. И красавица, которая столько трудов положила, готовясь к этой минуте, сказала, позевывая: — Ах, я насилу проснулась… Прошу извинить… Я еще совсем растрепанная…
Маленький принц не мог сдержать восторга: — Как вы прекрасны!
— Да, правда? — был тихий ответ. — И заметьте, я родилась вместе с солнцем.
Маленький принц, конечно, догадался, что удивительная гостья не страдает избытком скромности, зато она была так прекрасна, что дух захватывало!
А она вскоре заметила: — Кажется, пора завтракать. Будьте так добры, позаботьтесь обо мне…
Маленький принц очень смутился, разыскал лейку и полил цветок ключевой водой. Скоро оказалось, что красавица горда и обидчива, и Маленький принц совсем с нею измучился. У нее было четыре шипа, и однажды она сказала ему: — Пусть приходят тигры, не боюсь я их когтей!
— На моей планете тигры не водятся, — возразил Маленький принц. — И потом, тигры не едят траву.
— Я не трава, — обиженно заметил цветок.
— Простите меня…
— Нет, тигры мне не страшны, но я ужасно боюсь сквозняков. У вас нет ширмы?
«Растение, а боится сквозняков… очень странно… — подумал Маленький принц. — Какой трудный характер у этого цветка».
— Когда настанет вечер, накройте меня колпаком. У вас тут слишком холодно. Очень неуютная планета. Там, откуда я прибыла…
Она не договорила. Ведь ее занесло сюда, когда она была еще зернышком. Она ничего не могла знать о других мирах. Глупо лгать, когда тебя так легко уличить! Красавица смутилась, потом кашлянула раз-другой, чтобы Маленький принц почувствовал, как он перед ней виноват. — Где же ширма? — Я хотел пойти за ней, но не мог же я вас не дослушать.
Тогда она закашляла сильнее: пускай его все-таки помучит совесть!
Хотя Маленький принц и полюбил прекрасный цветок и рад был ему служить, но вскоре в душе его пробудились сомнения. Пустые слова он принимал близко к сердцу и стал чувствовать себя очень несчастным.
— Напрасно я ее слушал, — доверчиво сказал он мне однажды. — Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом. Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету, а я не умел ему радоваться. Эти разговоры о когтях и тиграх… Они должны были меня растрогать, а я разозлился…
И еще он признался: — Ничего я тогда не понимал! Надо было судить не по словам, а по делам. Она дарила мне свой аромат, озаряла мою жизнь. Я не должен был бежать. За этими жалкими хитростями и уловками я должен был угадать нежность. Цветы так непоследовательны! Но я был слишком молод, я еще не умел любить.»
